О том, что стоит за повышенным вниманием государства к российскому Дальнему Востоку и почему вдруг именно восточные земли страны впервые за сто лет удостоены такого высокого почтения и денег, рассуждает коренной дальневосточник, доктор социологических наук, руководитель проекта «Берег России» Игорь Романов.
— Вот уже несколько лет, как Дальний Восток России на устах у российских политиков. А в последнее время повышенное внимание чиновников и пиар в СМИ государственных инвестиционных проектов в регионе особенно заметен. Вся страна узнала о предстоящем саммите АТЭС во Владивостоке, о трубопроводах к океану из Восточной Сибири и о новом кампусе Дальневосточного федерального университета на Русском острове, что на берегу Японского моря. Обновленный Владивосток с громадными рогатками уникальных вантовых мостов через бухты и проливы не сходит с экранов телевизоров. Одних иностранных послов и корреспондентов за последний год побывало здесь столько, сколько не было за минувшие двадцать лет. Не говоря уже о рабочих поездках на русский восток руководителей нашей страны.
— Я почему-то сейчас вспомнил разговор с одни моим знакомым, приморским экспертом, по поводу того, как выбиралось несколько лет назад место для проведения нынешнего саммита АТЭС (Азиатско-Тихоокеанского Экономического Сотрудничества) во Владивостоке на острове Русском. Он рассказывал, как группе предприимчивых людей пришла в голову мысль сделать на острове-крепости под Владивостоком зону современных развлечений. Но для этого малозаселенный и принадлежавший военным остров надо было «раскрутить». Сделать это удалось, убедив провести там саммит АТЭС. И теперь на остров за счет государства построен мост, первая очередь университетского кампуса, прекрасные дороги вдоль океана, современная инфраструктура, океанариум… Дальше уже дело техники.
— В итоге всей этой «раскрутки» острова Русский самый крупный город на востоке России, Владивосток, получил более 600 млрд. рублей инвестиций, новый островной вектор развития и прирос огромными доступными территориями. Только вот кто и как их будет развивать теперь, ведь больше денег из бюджета уже не обещают?
— В этой связи обращают на себя внимание конкретные заявления. Полгода назад замминистра экономического развития заявил, что благодаря проведению саммита АТЭС на юге Дальнего Востока будут сданы миллионы гектаров земли под проекты иностранных компаний. Одно дело догадки, а другое дело — открытые движения. Поэтому вполне возможно, что пиар Дальнего Востока и его экономического возрождения связан с желанием привлечь зарубежные инвестиции. Но кто сюда вкладывает, тот и определяет политику развития.
И у нас, к сожалению, акцент пока только на экономическую политику, доминируют экономические приоритеты. Хотя экономика — это ведь фактор вторичный, который должен быть подчинен социальному, духовному развитию общества, а не наоборот. И сейчас на Дальнем Востоке мы опять смотрим на развитие территорий глазами экономистов. При этом пытаемся повторить советский опыт, когда зачастую сначала строили заводы, а потом привозили людей для обеспечения их работы. Люди — как приложение к станкам и тракторам. В Приморье и на всем Дальнем Востоке достаточно примеров советского освоения. В результате такого подхода нередко поселки, совхозы создавались там, где вода до сих пор привозная, или, наоборот, — места низинные и затопляемые, а часто и вообще малопригодные для нормального проживания.
Совсем по-другому шло заселение этих краев до революции, начиная с конца 19 века. Разница принципиальная. Места для поселений выбирали продуманно. Тогда был ориентир на создание крепкого общества и постоянного населения из казаков и крестьян. И все это с Верой Православной, Крестом и молитвой. Ведь первое, что ставили переселенцы — церковь. И именно тогда были заложены основы настоящей Русской цивилизации на Дальнем Востоке.
Сегодня же, несмотря на возникшие здесь трубопроводы и нефтехимические заводы, люди уезжают в западные районы России. Причем с комфортом — из построенных недавно новых аэропортов и по прекрасным широким дорогам. Инвестиции, о которых регулярно рапортуют власти, растут, но статистика показывает, что 90 процентов этих вложений направлены на добычу полезных ископаемых, в основном газа и нефти. Вот так мы интегрируемся в АТР (Азиатско-Тихоокеанский регион) — как сырьевой ресурс. А вот усиления социальных, культурных основ здесь, на востоке России, не наблюдается. Скорее наоборот. Мы деградируем. И, в первую очередь, в духовном отношении.
— Главный аргумент сторонников создания в этой части страны нового центра экономического развития еще и такой: надо обеспечить брошенное здесь население работой, построить им дороги, восстановить инфраструктуру, дать возможность зарабатывать больше денег. А поскольку жить севернее Амура дорого и сложно, сосредоточить население на юге региона. Тогда и уезжать не будут…
— Это совершено механический подход. Когда сейчас ставится задача обеспечить население работой, речь идет опять о подъеме экономики ради самой экономики. И в результате работают в новых проектах выходцы из стран постсоветского пространства, КНР, Турции и кто угодно, только не местное население. Вопросы формирования здесь крепкого, патриотично настроенного российского общества затрагиваются формально.
В Российской империи была нормальная модель развития общества, иная стратегия заселения окраин. Приехавшие до революции пускали корни. А вот в советское время появилась такая категория, как «временщики». Часто это были люди, приехавшие за «длинным рублем» и с желанием поскорее вернуться обратно, как правило, на запад. В первую очередь те, кто прибыл на восток страны в советское время за романтикой и деньгами, стали быстренько собирать вещи после развала Союза. В советское время многие люди привыкли к дотациям и льготам. Когда все это кончилось, большинство просто не смогло самоорганизовываться. Кто-то поехал обратно за Урал, кто-то пустился в спекуляцию и продажу природных богатств. Вот те, чьи предки жили здесь еще до революции, на запад не рвутся и больше склонны к основательной жизни здесь, на берегу Тихого океана.
— А ваши родственники как оказались на этих берегах?
— Те предки, о которых мне известно, еще в середине девятнадцатого века жили на Алтае, в Забайкалье. Есть в роду забайкальские казаки и крупные золотопромышленники, некоторые из них стали прототипами героев художественного романа «Даурия», написанного Константином Седых — нашим отдаленным сродником. Часть моих корней в Амурской области. Позднее вот перебрались к самому Тихому океану.
— Но ведь вы молодым человеком уехали с Дальнего Востока, почти 20 лет учились и работали в Москве. И по-прежнему считаете себя дальневосточником?
— Никогда не переставал себя им ощущать. У меня в Москве обе диссертации — и кандидатская, и докторская были посвящены стратегии развития востока России. И никогда не было желания отказаться от своей малой родины и сказать: нет, я уже давно не там. Хотя это нередко происходит с людьми, оказавшимися в новой социокультурной среде. Мне немало приходилось видеть наших соотечественников в Германии, и бывших дальневосточников в Москве. Зачастую они стараются откреститься от своих корней, раствориться в новом обществе, приобрести, как им кажется, какие-то признаки нового социума. В результате оказываются в маргинальном состоянии, не став полноценными немцами или москвичами, и отказавшись от своей культуры, малой или большой родины.
— Для вас дальневосточник — это кто?
— Сейчас это понятие уже размыто и настоящих дальневосточников найти трудно. Сибиряк, дальневосточник — это и есть самый настоящий русский человек. Ведь ядро переселения сюда составляли отнюдь не каторжане или ссыльные, как порой утверждают. Жизнь здесь формировали сильные духом православные люди. Решиться на переезд сюда, да еще и обустроиться — для этого нужна смелость и воля, но самое главное — твердая вера в Бога. И наши предки отправлялись сюда с Молебнами, и, как я уже говорил, первым делом ставили на новом месте Церковь. А сегодня мы оторвались от своих корней, от своей Веры. Вот прихожу в родном Уссурийске в храм и ни разу не встретил на службе кого-либо из одноклассников или однокурсников.
— Вы руководитель проекта «Берег России», который возник довольно неожиданно несколько лет назад и до сих пор в разных вариантах появляется в СМИ и интернете. Вернулись на тихоокеанский берег России для того, чтобы воплощать его на практике?
— Проект полностью подчинен нашим государственным интересам. И в этом смысле я действительно вернулся сюда, чтобы заниматься его реализацией. Проект под другим названием — «Азиатско-Тихоокеанская Россия», возник у нас еще в 2001 году как идея социального развития Востока России. Позднее появилось понимание того, что не может быть никакой Азиатско-Тихоокеанской России. Россия одна. И все сегодняшние околонаучные рассуждения о какой-то «Тихоокеанской России» скорее навеяны гордыней, стремлением выделиться.
В 2005 году появилось нынешнее название проекта — «Берег России». Уже в 2006 году, в «Президент-отеле», в Москве мы провели конференцию «Будущее России: новая восточная стратегия». В проекте «Берег России» три основные позиции, которые четко подчинены формированию более совершенного социокультурного ядра на востоке страны.
Первое — целевая миграционная политика. То есть способствование переселению сюда наших патриотов, заинтересованных в хозяйском, бережном отношении к этим землям. Эта миграционная политика могла бы стать составляющей новой кадровой стратегии на востоке. Здесь нужны люди, способные превратить эти места в начало процветания России.
Второе — формирование новой малоэтажной инфраструктуры с укреплением того, что имеем. Создание защищенной опорной точки России на востоке. По сути, нужна восточная столица России, но только без каких-либо переносов главной столицы из Москвы. Восточная площадка может быть выбрана примерно в районе Якутска. Однако для этого там необходимо надежное транспортное сообщение.
Как раз третья позиция проекта «Берег России» — это дорога, многофункциональная трасса, соединяющая европейскую и восточную части России в районе северных широт. Речь идет о трансконтинентальной дороге Санкт-Петербург — Магадан в районе шестидесятой параллели, которая может стать новой линией цивилизационного развития страны.
Во второй половине прошлого десятилетия наши идеи стали весьма популярны, что, в общем-то, и позволило провести несколько конференций в московском «Президент-отеле», выпустить ряд монографий, провести социологические исследования и создать интернет-сайт Beregrus.ru.
В ключе трех названных составляющих проекта нами также предлагалось интенсивное освоение нескольких наиболее геополитически выгодных участков на востоке России. Например, передовой площадкой в Приморье виделся юго-запад и запад края. Это от реки Раздольной до реки Туманной (Туманган). Очень благоприятный участок: есть запасы пресной воды, незатопляемые просторные территории, геополитическая перспектива. На этом фоне вызывает удивление выбор Русского острова в качестве «территории развития».
— Дорога, пронизывающая всю страну — это смелая идея. Но, похоже, она тоже не ушла в песок. Ведь строительство трасс у нас в регионе продолжается.
— Большая дорога действительно строится, только трассу сейчас тянут от Якутска к Берингову проливу, где планируется туннель с выходом на Аляску. Вероятно, так будет проще вывозить наши ресурсы за рубеж… Все эти движения, по всей видимости, тоже проходят в русле так называемой интеграции в АТР.
Однако уверен, что не надо нам гнаться в АТР. Необходимо самим, с помощью наших русских за рубежом, сделать мощный рывок на восток, заняться строительством новой магистрали и освоением Северного морского пути. И всем нам сегодня нужно сплотиться вокруг Русской Православной Церкви — в этом наша сила. Вот тогда, укрепляясь здесь духовно и геополитически, мы сами можем стать ядром азиатско-тихоокеанской интеграции. И не только. Духовно опираясь на Церковь, стремительно осваивая Сибирь и Дальний Восток, Россия сможет спастись сама и показать путь ко спасению всему миру.
Беседу вел Виктор Сердюк
Источник: Всемирный Русский Народный Собор