В развернувшуюся на РНЛ полемику о пророческом призвании А.С. Пушкина и о месте классической художественной литературы в нашей жизни сама жизнь вносит свой голос. Имею в виду день памяти одного из главных виновников этой полемики.

Известно, что А.С. Пушкин родился 26 мая 1799 года и умер 29 января 1837 года по юлианскому календарю, или старому стилю. Эти дни соответствуют 8 июня и 11 февраля нового стиля; чтобы убедиться в этом, достаточно открыть любой православный церковный календарь. Однако двухсотлетний юбилей со дня рождения поэта был отпразднован 6 июня 1999 года, а его смерть вспоминается 10 февраля.

По какому календарю жил Пушкин? По юлианскому? Значит, чтобы быть верными почитателями поэта, нужно чтить его память по этому же календарю. В частности, день его смерти отмечать 11 февраля. А те, кто устанавливают другие даты в поминовении поэта, не являются его верными почитателями. Или я не прав?

Извините, что обостряю речь. Но календарный вопрос принципиален для верующих. Почему православные решительно восстают против календарных нововведений? Потому что, желая иметь одну часть со своими предками в веке будущем, они хотели бы и в веке настоящем скорбеть и поститься, праздновать и веселиться в одном временно́м измерении с ними, т.е. по единому календарю. А переходы на другие календарные системы причиняют Церкви, представляющей собой единый организм живых и умерших христиан, непоправимый вред, что можно видеть на примере католической ереси.

Подняв на РНЛ литературный вопрос, мы не можем не обострять его. А иначе зачем было поднимать? Чтобы к завалённым венками могилам классиков добавить свои искусственные венки? Чтобы брошенным от нас словесным прахом закопать их живое слово ещё глубже и дальше? Нет, не таким нам представляется правильное их почитание. А каким?

На форуме РНЛ нас упрекали, что не слышно от вас, ополчившихся на великих писателей и поэтов, слов благодарности в их адрес, научивших вас этому самому слову. Почему же не слышно? Самые статьи, которые мы здесь публикуем, являются такой благодарностью. Самый спор, который мы ведём вокруг их имён, говорит о том, что мы помним их уроки и читаем их произведения заинтересованными глазами. Только бы спор этот шёл по существу, т.е. по текстам классиков и полемистов, а не по их личным свойствам.

Григорий Богослов в Слове первом обличительном на царя Юлиана говорит: «может ли что быть справедливее, как словом воздать за искусство слова словесным наукам»? Чтобы стало понятнее, о чём говорит Богослов, перенесём его риторический вопрос, словно кальку, на другие стороны человеческой деятельности и так же риторически спросим. Чем лучшим, если не прекрасно-возвышенной мыслью, можно возблагодарить тех, кто научил мыслить? Чем лучшим (золотом? зарезанными баранами?), если не любовью, воздать Научившему любить? Точно так и в словесных науках Богослов, полагая, что самое справедливое благодарение за искусство владения словом может быть принесено — словом же, обрушивается на Юлиана, запрещавшего христианам учиться языческой (!) литературе: «Итак, скажи нам, легкомысленнейший и ненасытнейший из всех: откуда пришло тебе на мысль запретить христианам учиться словесности?»

Но какой Юлиан Отступник запрещает христианам учиться словесности теперь, в XXI веке? Разве не мы сами, «банда мракобесов, ополчившаяся на классиков», хотели бы выбросить из школ их книги и портреты? Нет, решительно говорим мы. Это вы, затыкающие несогласные рты ярлыками и криками, препятствуете христианам читать литературу верующими глазами. Это вы, высушившие свои мозги идеологизированным, формализированным, марксистско-ленинизированным подходом к словесности, хотите высушить их другим. Это вы, настолько привыкшие к стереотипам (назовём их так, если вас смущает слово «идолы»), что любое необычное мнение вызывает у вас оторопь и неприязнь, отнимали в советское время и продолжаете отнимать у нас классиков, толкуя их на свой зашоренный взгляд.

Словами о тайне заканчивается Пушкинская речь Ф.М. Достоевского: «Жил бы Пушкин долее, так и между нами было бы, может быть, менее недоразумений и споров, чем видим теперь. Но Бог судил иначе. Пушкин умер в полном развитии своих сил и бесспорно унёс с собою в гроб некоторую великую тайну. И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем».

О какой тайне говорит Федор Михайлович? Это мы, даст Бог, ещё обсудим на РНЛ. А что нами понимается под «пушкинской тайной», так это внутренние сокровенные отношения Александра Пушкина со Христом. Это, действительно, тайна, и пусть она остаётся для нас за семью печатями до скончания века. Вопрос веры — главный вопрос в жизни каждого человека. Это вопрос его вечного спасения и вечной погибели. Кому, кроме Бога, его решать? Поэтому говоря о писателях, остережёмся переступать черту, отделяющую человеческое от Божьего (ср. Исх. 19:12), и в полемике о литературе остановимся перед этой чертой в трепете, как перед гранью, отделяющую временную жизнь от вечной. Что ждёт Пушкина во всеобщем воскресении мёртвых? Что встретит нас, когда мы разлучимся с нашими телами? Помолимся о рабе Божьем Александре. Молитва — лучшее ему от нас благодарение.

священник Георгий Селин

Русская народная линия