За окном снег. Пахнет прохладными облаками. Пухлые снежинки, пухлые сугробы. Ну, что там еще? Как обычно, дома, машины. В основном московская чепуха. Только в снегу. В глубоком, художественном, поэтическом снегу. В темноте шести утра фонари отсвечивали на подоконнике, заваленном обилием чудесной московской зимы. Потом еще неутромбованная тропа по тонущему в пуховом одеяле тротуару. И тепло. Машины идут спокойно и глухо, плывут в снегопаде. Оставшиеся с вечера на месте авто укрыты по самые стекла…
Позавчера ночь сияла в глубокой темно-синей воде со светом желтой звезды. Кораловые елки почти трогали начало луны макушками. Священники во главе с митрополитом в сиянии крещенской ночи: «Во Иордане крещающуся Тебе Господи…». Это неземное. Тело стынет в праздничной купели — душа ликует…
Эта ночь с пятницы на субботу — самая сказочная в году. Разве нужно спать? Три ночи без сна превращаются в один праздничный полный ликования день. И какая милая и родная Москва. Православная столица в пуховых обаках, в снегу. Узкая улица, каменная монастырская стена, купола в крещенской метели. Музыка с неба — похоже эта арфа. Шлейф золотой Византии вспыхнул, уплывая в ворота вечернего Собора. Ажурные фонари — в их звездных лучах большие и расплывчатые снежинки… Теперь смотрю в окно — березы в снегу на улице Флотской. Хорошее название у этой улочки под снегом. Невзрачная она, а какая длинная! До самого Тихого тянется Флотская, упираясь в остров Русский. Да сколько таких улиц в Москве… У нас ведь не так, как в остальном мире. Наша Россия живет в Царстве Небесном. Вот бы попасть туда!
И.Р.