12 БАЛЛОВ
ПОДВИГ ТИХООКЕАНЦЕВ И СВЯТИТЕЛЬ НИКОЛАЙ
Шторм на море в зависимости от своей силы определяется высотой волнения и может достигать максимума при ветре 12 баллов. Сильнее штормов не бывает. Это теоретически, а практически трудно представить такую бурю. Это надо испытать. На своей шкуре. Мало кто из «по морю плавающих» испытывал это на себе. Обычно заранее дается оповещение и корабли уходят из опасного района или укрываются под защитой берега. А вот мне «посчастливилось» штормовать в 12 баллов, причем случилось это в первые месяцы моей корабельной службы.
Восемнадцатого декабря 1976 года бпк «Маршал Ворошилов» совместно со сторожевым кораблем проекта 50, в нашей среде именуемым «полтинником», осуществляли поиск иностранной подводной лодки в районе мыса Олимпиады, на севере Японского моря. Погода стояла ясная и штилевая при морозе -140. Почти по Пушкину: «Мороз и солце! День чудесный!…» Мерно работала гидроакустика, а корабли монотонно нарезали галсы в назначенном районе. Ничего не предвещало опасности.
На корабле пообедала первая смена, в кают-компании и столовой команды накрывались столы для второй. А мы, обитатели каюты № 17, улеглись на послеобеденный отдых. «Адмиральский час», как положено. Валяемся в коечках, поверх одеял и дремлем. И вдруг…
Резкий удар в правый борт кренит корабль градусов на 45. Неведомая сила выбрасывает меня с койки и, перелетев через проход, я падаю на дремлющего Колю Шеронова, нашего электрика. Через секунду мы уже взлетаем парой и падаем на палубу. Первая мысль спросонья была о том, что по нам применили ядерное оружие и началась война. Мы несколько минут барахтались на палубе, пытаясь в кутерьме найти ботинки и обуться. Звенел сигнал боевой тревоги и надо было бежать на свой командный пункт. Бежать — это громко сказано. Как тут побежишь, когда палуба попеременно превращается то в правую, то в левую переборки и перемещение по коридору представляет из себя кроткие рывки в момент, когда скользкая от блевотин палуба принимает горизонтальное положение. Потом ты хватаешься за какой-нибудь щит или пускатель и, прилипнув к переборке пережидаешь основной размах качки. Самое главное, ты еще ничего не понимаешь, откуда это все свалилось на твою голову, что происходит с кораблем.
Проясняет обстановку речь командира по корабельной трансляции:
— Боевая тревога сыграна по причине вхождения корабля в зону тайфуна «Мерлин». Волнение моря составляет 12 баллов, крен корабля достигает 500. Начинается обледенение надстроек, мачт и антенных постов. Тайфун был успешно проворонен нашими гидрометео и оперативной службами. Командир БЧ-1 сегодня японскую карту погоды тоже не принял, проспал. В результате халатного отношения к подготовке корабля к бою и походу часть имущества не закреплена по- штормовому. Люки носовых постов гидроакустики не были задраены, в результате чего тамбура № 1, 2, 3 и 4 затоплены. Вторая и третьи смены остались без обеда — все сметено могучим ураганом! Товарищи тихоокеанцы! Привыкли ходить по морю, спокойному как озеро! Очнитесь! Выход на верхнюю палубу категорически воспрещен! На боевых постах и командных пунктах, доложить о наличии личного состава. Осмотреться по отсекам. Имущество закрепить по — штормовому. Корабль следует к мысу Олимпиады для оказания помощи сторожевому кораблю проекта 50, терпящему бедствие. По установлении боевой готовности №2 второй и третьей сменам получать сухари в столовой команды. Помощнику командира по снабжению — наверх!
И вот пошли мы к мысу Олимпиады спасать «полтинник», который потерял ход, остался без электроэнергии, без связи и медленно дрейфовал на скалы. Координаты его были неизвестны. Надо было организовывать поиск. При помощи радиолокации. Но это легко сказать- обнаружить «полтинник» в условиях 12 баллов! Это на море «спокойном как озеро» сторожевик обнаруживается на дистанции порядка 15 миль, а тут и мы ныряем, как утки и цель заливает «с головой», и волны накрывают тебя, заслоняя небо. Из средств обнаружения надводных целей у меня были следующие РЛС: носовая и кормовая «Волги», «Дон» и МР- 310. Носовая «Волга» и «Дон» работали попеременно по 4 часа. МР-310 находилась в резерве, на случай выхода из строя основных «тружениц», а от кормовой «Волги», предназначенной для обеспечения посадки вертолета, было вообще мало толку — она смотрела назад. И тут начались казусы. Корабль заливало морской водой на морозе, и он обледенел, фактически превратился в глыбу льда. Первой вышла из строя носовая «Волга» — перестала вращаться антенна, примерзла. Спустя некоторое время тоже произошло и с «Доном», а антенна МР-310 так заледенела, что при попытке включения вращения сгорел электромашинный усилитель привода. Из средств наблюдения мы остались только с кормовой «Волгой», которая тоже дышала на ладан, но еще крутилась, так как хоть немного, но была защищена надстройками. Так мы и искали сторожевик: пробежим чуток вперед, развернемся на 1800, осмотрим горизонт, ляжем на прежний курс — и опять подскок. Такие развороты приводили к тому, что корабль поворачивался бортом к волне, и это было невыносимо — качка достигала своей кульминации, а единственная наша кормовая «Волга» становилась как бы носовой и ее начинало заливать с полной силой. Я сидел в БИПе и молился Богу, чтобы Он оставил нам последнюю РЛС, чтобы она не примерзла, и чтобы мы обнаружили «полтинник» и успели спасти этих бедолаг.
И мы их обнаружили! Ночью! Мы нашли эту скорлупку посреди бушующего океана в полутора милях от скал, куда ее нес ураганный ветер.
Мы подошли к «полтиннику» с наветренной стороны, и Коля Петров, помощник командира, облачившись поверх канадки в прорезиненный химкомплект, пристегиваясь цепью монтажного пояса ко всякой всячине, вышел на ют. Как он там стрелял из линемета, как подавал буксирный конец, как его принимали на «полтиннике», кто и как там мог находиться на верхней палубе, ведает только Бог. Но дело было сделано. Мы взяли скр на буксир и, «за ноздрю» потащили в бухту Владимира на его базу. Коле не повезло в последний момент, когда он уже заходил с юта в тамбур № 39, стальная тяжелая дверь сорвалась с фиксатора и два раза, под действием качки, рубанула ему по правой ноге. В результате, два открытых перелома — бедра и голени. Колю потом наградили медалью «За боевые заслуги» и списали с плавсостава.
Всю ночь и утро следующего дня мы штормовали, а к обеду море стало медленно успокаиваться. Мы завели «полтинник» в бухту Владимира и, освободившись, пошли во Владивосток.
Было 19 декабря, праздник Николая Чудотворца, покровителя моряков. Но мы об этом тогда не ведали. Я узнал об этом из письма матери, которое получил спустя неделю. Она писала, что 18 декабря, в праздник святителя, была в Никольском Морском соборе, подала записочку о моем здравии, помолилась и поставила свечки за всех плавающих по водам. Вот вам и 12 баллов!
Лямин Георгий Игоревич