Алексей Тимофеев. Державное видение

Державное видение

na-glvnuyuПомнится сентябрь 1980 года, канун 600-летия Куликовской битвы. Впервые после 1917-го дата этого решающего в истории Руси события праздновалась на высоком уровне. На страницах популярнейших газет тех лет «Комсомольская правда» и «Советская Россия» появились посвященные битве статьи. Сопровождали их гравюры Сергея Харламова. Русские воины, мастерски изображенные с мечами, в кольчугах и латах, были непривычны для нас, 20-летних, невоцерковленных или некрещеных, своим внутренним, духовным состоянием. Перед боем они с молитвой обращались к Богу… Это поразило, осталось в памяти.

Немного позднее довелось увидеть и гравюру «Святой преподобный Сергий Радонежский». Для многих из нас, далеких от иконописи, такие произведения становились ступенями к вере предков.

Все в стране казалось нам незыблемым, мало кто предугадывал тогда грядущее всего через десяток с небольшим лет второе в XX веке крушение российской государственности. Что могли знать мы о тайных кознях, вершившихся и за кремлевскими стенами, и на окраинах державы? А такие художники, как Сергей Харламов, будили нас накануне новых потрясений, воодушевляли, звали к единению, связывали разорванную нить времен…

«В имени человека закодирован его жизненный путь. Имя – символ, имя – путь, имя – ангел-хранитель. Поэтому для меня путь к Сергию был в какой-то степени преопределен, я не мог не прийти к нему, – говорит художник. – Точно так же помогает Сергий Радонежский и всей России. Просто надо помнить, что мы не одни, что наши судьбы находятся в руках Божьих, что у каждого из нас есть свой ангел-хранитель». И далее:

«А у России есть небесный покровитель – преподобный Сергий Радонежский, ибо как сказано: «Время общественных бедствий есть его время. Когда все уже кажется гибнущим, тогда воздвигается Сергий».

Еще в середине 1970-х, преодолев характерное почти для всех выпускников Строгановского училища увлечение западным искусством, журналами «Гебраус график» и «Графис», Сальвадором Дали и Зигмундом Фрейдом, приходит художник к Православию. Во время работы над иллюстрациями к историческому роману Сергея Бородина «Дмитрий Донской», как вспоминает Сергей Михайлович, «образ Сергия совершенно неожиданно как-то таинственно поманил меня к себе…» 7 сентября 1977 года Харламов, погружаясь во времена Сергия, встречал рассвет на Куликовом поле вместе с другом – художником Алексеем Артемьевым.

Образ Сергия Радонежского становится стержневым в жизни и искусстве графика. Им созданы альбомы «На поле Куликовом» (1976-1979 гг.) и «Преподобный Сергий Радонежский» (1989-1990 гг.)

Словно по благословению Преподобного работает художник с размахом и удалью, основательно и мощно, тонко и проникновенно. Русские люди, к великому сожалению, плохо знают своих лучших художников, работы их редко увидишь на телеэкранах, на страницах массовых изданий. Побаивались там русского духа в советские времена, часто морщатся от него и в последующие.

А стоит, стоит всмотреться в работы Сергея Михайловича Харламова. Вот его иллюстрации к литературной классике, это около 50-ти книг. Эпические пейзажи и громы славных баталий в гравюрах к «Одам» Г. Державина. «Ой, стоги, стоги», «Курган», «Илья Муромец» и другие – иллюстрации к книге А.К. Толстого «Колокольчики мои». Изумительная украинская природа, колоритные селяне, борьба света и тьмы – в гоголевском цикле «Вечера на хуторе близ Диканьки» и «Миргород». Запоминается лошадь с жеребенком в утреннем тумане («Я встаю в предрассветный час» М.М. Пришвина).

Оживает под резцом графика Есенинская Русь… Любит мастер бескрайние дали, разливы родной Оки, лучи солнца, бьющие из-под облаков, сияние русских снегов…

Европейскую известность принесли художнику 32 листа к роману Джонатана Свифта «Путешествие Гулливера» (1975-1977 гг., 1-я премия на международном конкурсе гравюры в Чехословакии). Об этой своей работе Сергей Михайлович рассказывает: «Для художника это вообще благодатный материал: то лилипуты, то великаны, фантастический мир, просто кладезь для воображения. Свифт ведь ирландец, а это особый, как выражаются ныне, менталитет. В отличие от англичан, ирландцы католики, за ними стоит древняя кельтская культура. Поэтому за его фантасмагориями прочитываются второй и третий планы. Это и боль за родину – Ирландию, находящуюся под пятой англичан, это и боль за человека вообще, за его унижение в современном ему мире, когда все стали решать деньги, наступление торгашества повсюду, повреждение души человека, страшная его беспомощность перед «сильными мира сего» и многое-многое другое, что и делает Свифта удивительно современным, созвучным нам, особенно в последние годы».

Глубокие раздумья художника об извечном противостоянии России и Запада, о народной войне отражены в альбоме «Отечественная война 1812 года» (1984-1987 гг.). Вот жесточайший накал сражения на листе «Бородинский бой», вот наполеоновские всадники во главе с самим императором застыли перед непостижимо грандиозной панорамой Кремля в захваченной русской столице. Затем «Французы покидают Москву» – черными тенями на фоне взорванных кремлевских стен движется к полному краху «Великая армия». И – «Рейд Платова», дрожит земля под копытами неудержимой казачьей лавы, это – возмездие!

Знаковые для художника гравюры – «Смерть пахаря» и «Сеятельница». Харламов так объясняет свое отношение к этой теме: «В России всегда было отношение к земле как к Божьему престолу и матери. Только на земле народ чувствует себя сильным, как древнегреческий Антей… В XX веке деревни вымирают, исконная, традиционная сельская культура уничтожается. Городская цивилизация вообще разрушительна для человека. А на смену ей идет нечто такое, настолько чуждое духу нашего народа, избитого, истерзанного всякими революционными преобразованиями и реформами, что становится страшно. Одна только природа еще не совсем этому поддалась – а с ней ведь тоже боролись, пытаясь преобразовать, боролись как с Божьим творением. Что-то сохранилось от былого величия. Конечно, исчезли те самые державинские ландшафты, но что-то все же осталось, и этим необходимо дорожить».

На одном развороте в книге-альбоме Харламова «Зримые ступени» –графические портреты Михаила Юрьевича Лермонтова и Василия Макаровича Шукшина.

Тщательно продуман и проработан фон – Москва и Кавказ поэта, избушки и калина красная писателя и кинорежиссера. В их глазах – благородная дума, боль о России. Конечно, неслучайно, при всем внешнем несходстве их судеб и облика, они, сраженные на взлете, владевшие особенно пронзительным словом, рядом у художника…

А гравюры к «Венку сонетов» Владимира Солоухина – словно окна в миры разных цивилизаций, от античности и Ренессанса до суперсовременной, глобалистской. Крылатый конь Пегас, любимец муз, скачет по русским полям, и манит из вселенских далей прекрасное женское лицо… Поэтическое сплетение цветов и звезд. Как пишет поэт:

Любой цветок сорви среди поляны –

Тончайшего искусства образец.

Не допустил ваятеля резец

Ни одного малейшего изъяна…

«Как сказал знакомый батюшка, которому я подарил эту книжечку, когда она только вышла: «Это же о Боге идет речь», – вспоминает художник. – Именно так. Что еще может так волновать русского человека, как красота Божьего мира и Правда его…»

Всего созданного Харламовым сразу не перечислишь. Емко и весомо сказал о нем его друг, знаменитый скульптор Вячеслав Клыков: «Смотришь на гравюру Сергея Харламова и оказываешься в настолько родном, знакомом тебе мире… Все это так близко русскому человеку… Все это Россия. Художник поразительно точно передает ее образ, кажется, ты переживаешь с той же, что и автор, волнующей силой.

Вечностью, мощью веет от этих гравюр, и на душе становится как-то ясно, просто, спокойно. Нет места суете. И хочется верить в то, что не все так плохо на Руси.

Россия встанет обязательно на крепкий государственный державный путь развития. В том, что эта вера оживает, заслуга ряда наших художников, и прежде всего, я считаю, Сергея Михайловича Харламова. Потому что он нам дает державное видение нашей страны. Не просто тонко передает красоту реки, деревьев, неба, а дает образ великой природы, дает теми минимальными средствами, которыми располагает графика. Черно-белое… Но как это черно-белое проникает в сознание! Об этом человеке можно по праву сказать, не будем стесняться, — это великий русский художник!»

Искусствовед А. Каминский в 1980 году писал: «Мы вправе отметить, что по силе эмоционально-психологического воздействия композиции С. Харламова близки произведениям В.И. Сурикова».

Стоит отметить и то, что корни рода Харламова, как и у Сурикова – донские, казачьи. В годы коллективизации, или, называя вещи своими именами, погрома русского крестьянства, в первую очередь казачества, отцу художника Михаилу Лаврентьевичу пришлось бежать из родных мест на Дону (ныне это город Данков Липецкой области), осел он в подмосковной Кашире, сильный и спортивный, преподавал физкультуру, работал тренером. Кстати, деды художника и легендарного хоккеиста Валерия Харламова были родными братьями. И нет ли сходства между артистичной изобретательностью и точностью резных гравюр художника с бесстрашными филигранными прорывами форварда сквозь могучую оборону канадских профи, которые, словно завороженные, расступались перед казаком под номером 17, завершающим атаку снайперским броском в «девятку»…

Так что Сергей Харламов всегда мог постоять за себя, был заводилой в мальчишеских ватагах, во время учебы в Строгановском училище занимался боксом и имел поставленный удар. И вряд ли можно согласиться с теми, кто, признавая бойцовский характер художника, видит его внешне мягким, улыбчивым, «благорастворенным». Да, рост Харламова невелик, но в плечах он крепок, лепка лица крупная, а взгляд тверд и проницателен и может даже при случае сверкнуть гневом…

В своей книге мемуаров «Так и помнится» Сергей Михайлович пишет: «Светом тепла и радости окрашивают воспоминания детства всю нашу жизнь, и к этим светлым образам мы обращаемся в наши горькие минуты, они поддерживают нас, не дают оступиться и упасть, являются надежной нравственной опорой в минуту отчаяния и душевной скорби… Память детства бывает сильней нас, властно возвращая в те таинственно манящие бесконечные дали…»

С большой теплотой описывает график своих старших земляков: «Сколько их, простых, честных русских мужиков, всех этих Андрей Ивановичей и Иван Андреевичей, осталось в моей памяти, с чувством глубочайшей к ним любви и благодарности. Теперь они все покоятся на простом деревенском кладбище… Я люблю приезжать к ним в гости и посидеть с ними. Моими родными людьми, и подумать о жизни». Художник с рождения знал уклад жизни и быт, сказания и песни русского люда, его нравственные ценности. Этим ценностям он остается верен по сей день.

В книге Сергея Харламова есть такие записи: «Быть русским – значит созерцать Россию в Божьем луче»; «Россия граничит с Богом, а другие страны друг с другом».

…С дистанции нескольких десятилетий очевидно, что 1960-1970 годы стали временем расцвета русской культуры. В правление «доброго царя» Л.И. Брежнева творческим союзам, издательствам, студиям оказывалась щедрая государственная поддержка. Пришедшие из глубин народной жизни, получившие едва ли не лучшее в мире советское высшее образование, полные энергии и творческой дерзости самородки становились знаменитыми писателями, художниками, кинематографистами. Сегодня их искусство уже признается классикой, возможно, не уступающей «золотому» XIX веку.

Художник напоминает власть имущим: «У Гоголя блестяще сказано, что искусство, культура страны – это одна из драгоценных жемчужин в державной корне. Без культуры государство не может существовать, как и культура без поддержки государства».

В условиях ослабления идеологического прессинга сформировалась и довольно значительная «русская партия», имевшая своих мыслителей-наставников. О некоторых из них пишет С. Харламов, это историки Александр Иванович Рогов и Анатолий Филиппович Смирнов, искусствовед, преподаватель ВГИКа и Суриковского института Николай Николаевич Третьяков. Роль этих ученых очень значительна, хотя гораздо более заметны на страницах СМИ были другие деятели, будущие «прорабы перестройки».

В первый ряд «русской партии» вошел и Сергей Харламов, наряду с писателями Василием Беловым, Валентином Распутиным, Вадимом Кожиновым, Станиславом Куняевым, Юрием Лощицем… Позднее в этот ряд вошли епископ Тихон (Шевкунов), Наталия Нарочницкая…

Стоит отметить, что еще в 70-е годы художник не просто проникся сочувствием к Православию, но воцерковился, стал записывать проповеди отца Всеволода Шпиллера, подолгу беседовал со священниками Валерианом Кречетовым, Алексеем Злобиным. В те годы немногим это было дано. «Церковь была как таинственная планета, куда ходили, как казалось, только старухи в белых платочках. Поднять руку и перекреститься в первый раз как трудно…» Воцерковлению художника, наверно, помогли и молитвы предков, прадед был ктитором церкви Рождества Богородицы в каширском селе Кременье.

Довелось Сергею Михайловичу пообщаться с Патриархом Алексием II, который, как выяснилось в беседе, вырезал гравюры художника из газет, считая, что сделаны они в XIX веке.

Для Харламова при осмыслении событий прошлого и настоящего важнее всего выявить духовные начала, их влияние на судьбу государства, народа и отдельного человека. Без этого, полагает он, не понять ни истории, ни искусства, ни сегодняшнего дня.

Например, в интервью 15 августа 1991-го, за несколько дней до «путча», когда многие еще сохраняли надежды и иллюзии, он ясно предвидел: «Страна ввергнута в пучину политических, национальных и религиозных распрей… Торжествуют нигилизм и неверие… Все находится в ожидании чего-то трагического…»

А вот полтора года спустя, осенью 1992-го, когда Россия отмечала 600-летие преподобного Сергия Радонежского, художник в газете «День» сказал: «В этот год, уверен, десятки миллионов православных молили Сергия о спасении русской земли, а такие молитвы не могут остаться без ответа. Сколько раз наша страна стояла на краю гибели, казалось, что нет спасения. Но оно приходило… Мы – свидетели не краха, а рождения новой России».

Политически та далекая осень была, как казалось, беспросветна. Но «лихие»1990-е действительно стали эпохой второго крещения Руси, а духовное возрождение стало основой для последующих, пусть и не таких скорых, как хотелось бы, перемен, прихода во власть других людей…

Художник, по мнению, Харламова, – это, прежде всего, то или иное мировоззрение, которое он выражает в своем творчестве.

«Художник-реалист – зачастую даже бессознательно, воспринимает и выражает реальную природу, человека как Божье творение. Потому и говорили о таланте: «Божий дар». Вспомним строки Алексея Константиновича Толстого: «Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель». Что же касается модернизма, то это не просто мода. Надо отчетливо себе представлять, что различие между реализмом и абстракционизмом не стилевое, а прежде всего мировоззренческое… Я говорю о том революционном перевороте, который произошел в ХХ веке в изобразительном искусстве, в литературе, музыке –под заменами авангардизма. Поэт революции Владимир Маяковский, может быть, сам того не ведая, выразил суть этого революционного переворота в стихах: «Работа адова будет сделана и делается уже». Ведь не случайно же все они были богоборцами, проделывая свою адскую работу вполне сознательно. С корабля современности сбрасывалась вся русская православная культура.

Ведь понятие «русский» – духовного порядка. Так почему же мы, христиане, всегда смотревшие на природу не только глазами, но и душой, должны принять в качестве своего образца «Черный квадрат» Малевича?

Работа знаковая: он выразил идею Блаватской о черном квадрате Вселенной, в котором нет места миру духовному, а есть только материя».

В 1990-е Сергей Харламов работает над циклом гравюр «В земле Российской просиявшие». Это – «Святая равноапостольная княгиня Ольга», «Святой равноапостольный князь Владимир», «Святой благоверный князь Александр Невский», «Святой благоверный князь Даниил Московский», «Святой благоверный князь Дмитрий Донской», «Предстоящие. Святой преподобный Сергий Радонежский и святитель Савва Сербский», «Святой преподобный Серафим Саровский».

…Такие классики нашей словесности, как Леонид Максимович Леонов и Владимир Алексеевич Солоухин сами выбирали именно Харламова для иллюстрирования своих книг. С Леоновым художник подружился, они общались до самой кончины писателя, Сергей Михайлович опубликовал очень интересные записи об этих встречах и беседах. Думаю, они останутся в анналах XX века.

Вот Леонов вспоминает о встречах со Сталиным: «Говорил очень тихо, но властно… Смотрел пристально в упор, зрачок во весь глаз. Было не по себе, когда он смотрел. Но вообще-то Сталин трагическая фигура шекспировского масштаба». «Стрессы, нагрузка сделали нас безвольными, плюс Сталин, напугавший нас на двести лет вперед».

В разговорах писателя и художника «речь в основном шла о несчастной России. Леонид Максимович сказал, что гибель России началась с гибели царя. Они казнили его, и кровь из его раны разлилась по всей стране… Вся Россия перевернута. Нет ни одной святыни, которой бы они не коснулись». (запись 25 октября 1985 г.).

«Леонид Максимович сказал, что воля Божия на больших пространствах проявляется. На малых – медленно проявляется. На малых пространствах люди сами своей волею распоряжаются» (29 января 1988 г.).

«Леонид Максимович сказал мне сегодня: «Надо смириться с мыслью, что с Россией все кончено. Власть захватили страшные люди… Что будет, страшно подумать…»

Но тут же, записывает разговор художник, Леонов указывает единственный выход: «Нас может спасти только Бог. Как во времена татарского ига, люди и сейчас должны собраться, как тогда, прячась от татар, от смерти, в храме». (6 апреля 1990 г.)

«Душу, душу надо устраивать, а там и все остальное устроится», – такой завет оставил нам Л.М. Леонов. Перед смертью в 1994 году он, впервые после 1917-го, исповедался и причастился Святых Христовых Таин.

…Нередко в ущерб собственным творческим планам художник много работает в Союзе художников, с середины 1990-х возглавив подмосковное отделение, выступает организатором многих выставок реалистов. Несколько лет, в качестве главного художника журнала «Слово», представляет на его страницах наших замечательных графиков, живописцев и скульпторов.

Кстати говоря, С. Харламов – один из авторов герба Московской области и эмблемы Фонда исторической перспективы, которым руководит историк и политик Наталия Нарочницкая.

От многочисленных выгодных предложений оформлять детективы и прочую подобную литературу художник неизменно отказывался. «Я решил: лучше помру с голоду, но не буду этого делать». «Что мы видим сегодня, – говорит он. – Полное падение и книжной культуры, и полиграфии. Процветает так называемая масскультура – гнусное дитя рынка, к которому мы так рвались! Книги в дешевых, аляповато раскрашенных обложках заполнили прилавки. Как сейчас любят говорить, «клиповое мышление» укоренилось и в иллюстрациях. Это приводит к страшной унификации, техника коллажа заполонила все… Гравюра наша погибает, держится на двух-трех художниках, которые вполне могут стать «последними из могикан»…»

…К своему 75-летию, которое Сергей Михайлович отмечает сегодня, 27 января, художник завершил, не на заказ, для себя, новую гравюру – портрет митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (1926-2003), значительной фигуры в нашей недавней истории. Владыка высоко ценил творчество графика, написал предисловие к его альбому «Зримые ступени», где есть такие слова: «Народный художник России Сергей Михайлович Харламов – сын своего века, бурного и трагического. Тематика его работ обращена часто к далекому прошлому. Но все творчество художника – глубоко одухотворенный талантливый ответ на вызов нашего времени».

Алексей Викторович Тимофеев

Столетие

Запись опубликована в рубрике Образ нашего берега. Добавьте в закладки постоянную ссылку.