Влажная наша приморская природа. Стало пасмурно и уже будто навсегда. Никаких признаков солнечного сухого и свежего августа…
Каждый день, час, не задерживаясь, несет в осень. Показались прохладные вечера, желтеющие у речного затона камыш и плывущий по тихой воде лист ясеня. Облака слабые, ненадежные. Чуть потянет северный августовский ветерок – распахнется твердое синее-синее небо. Глубокое озеро легко проходит до дна луч предсентябрьского солнца. На дне песок, две ракушки и большая темная щука — пошевеливает плавниками.
— Работать надо, работать, — торопливо говорит маленький черный муравей, бегущий вверх, как по тропинке, по шершавому серому стволу старого дуба. Листья дуба темно-зеленые, отдают желтизной. Их слегка окропил сентябрь…
Старый паром подходит к Русскому около семи утра. Светлеет туман на темно-зеленых сопках. Хотя, набухшее от влаги небо моросит, затягивает сумерки, не пуская день. Час назад паром отходил от причала морвокзала Владивостока – едва отступала ночь. Огни портовых кранов и кораблей вдоль берегов бухты Золотой Рог. На нашем судне всего пара машин, да человек десять пассажиров. Трое из них на палубе под моросящим дождем и мелкими морскими брызгами. Курит и с прищуром смотрит на волну бодрый морпех. Переставляет у борта свой допотопный велосипед невысокий с морщинистым лицом старик в кепке. Вышел из каюты подышать свежим ветром крупный круглолицый мужик.
Паром сбрасывает ход и тихо скользит по каналу вдоль острова Елена. Швартуемся. Ржавый борт опускается, но еще не касается бетонной пристани. Морпех легко и обыденно взбегает по приподнятому борту и спрыгивает на берег. За людьми на пристань выползают машины.
Старый монах – его седая борода, в цвет утренним облакам, треплется морским ветром. Он садится за руль. Несколько минут едем на серебристом микроавтобусе к монастырю. Купола как солнце осветили пасмурное утро, колокольный звон сбросил дремоту – и внезапно на остров сошла волна праздничной радости.
Далеко, на другом краю России полночь, а у нас начинается Литургия. Чудесный день на берегу Тихого океана и во всей Вселенной – День Преподобного Серафима Саровского! И монастырь на острове Русском в честь Святого Серафима. Монахи и миряне выстроились под теплой моросью и влажными листьями невысоких дубов у входа в храм. Льют радостный звон колокола. Ступает с пастырским посохом Владыка Вениамин…
В храме еще полумрак. Образа. Святые Царственные Страстотерпцы, Порт-Артурская, Преподобный Серафим Саровский… Икона батюшки Серафима в праздничном убранстве – в белых лилиях.
Стулья с высокими спинками и подымающимися сидениями как в монастырях на Афоне. Во время службы не чувствуется усталость и не хочется присаживаться на стулья.
— Радость моя, — обращался ко всем Святой Серафим – великий молитвенник за Землю Русскую. И мы чувствуем эту радость, стоя здесь на краю Русской земли, на ее острове – нашем Русском острове.
Почти штиль. Самое начало августа, а вода по-осеннему тихая и прозрачная. И воздух уже пахнет сентябрьским бархатом. Теплое, мягкое Японское море дремлет у берегов каменного острова Русский. Здесь дубняк и заросли шиповника с огромными уже розово-красными ягодами.
После праздничной трапезы — обратно в город. Паром пойдет только через два часа. Надо бы пораньше. В полукилометре отсюда отходит небольшая ржавая баржа. На нее вмещаются четыре джипа, на корму можно взять еще несколько пассажиров. «По полтиннику с носа» — говорит капитан.
Через полчаса швартуемся у маяка на мысе Эгершельда. Вдали от моря цветут гладиолусы, поспевают арбузы. Здесь небольшие кусты и трава, стрекозы потрескивают крыльями над скалистым мысом. Теплая волна уже не лениво, а бодро, по-сентябрьски звонко бьет в камни. Теперь жарко. Почему-то запах моря здесь острее, чем на острове. В заливе военный корабль – на корме пушка, на носу машет руками матрос в оранжевом спасательном жилете. У мыса толкутся баржи – перевозят на остров машины. «Вход на пляж бесплатный» — вывеска над воротами прибрежной зоны отдыха на Эгершельде. Стрекозы трещат, как игрушечные китайские вертолетики, — сверкают перламутровыми крыльями на солнце. Загорелый приморский мальчишка лет пяти бредет с палкой в руках по каменистому берегу. Рядом с ним дед – похоже, бывший капитан – что-то солидно рассказывает внуку.
Долго иду вверх по пыльной дороге. Жаркое тихоокеанское солнце первого августовского дня. Почти поднялся. Внизу синеет пролив Босфор Восточный, вырисовывается мост, который сегодня открыли. Это мост на остров Русский. Когда-то весь остров был крепостью. Сегодня здесь осталась лишь одна крепость – духовная — монастырь Святого Серафима Саровского. Кажется, кроме монастыря все на Русском острове стало нерусским по своему духу.
Разрушена наша русская лучшая в мире система образования и подготовки кадров. На месте этих обломков воздвигнут какой-то, совершенно неживой на вид, университет. Обучение здесь теперь будет в полнейшем соответствии с дегенеративной болонской системой.
Вот, по сути Свято-Серафимовский монастырь теперь и есть «русский остров».
Вся Россия похожа на сегодняшний остров Русский, готовящийся к саммиту АТЭС. И со всех сторон тянутся к России мосты, по которым вывозится и продается все настоящее русское — взамен подсовывается западная тухлятина, наподобие болонской системы в образовании.
Большие океанские корабли кажутся крохотными в синем просторе Тихого океана… А какие крохотные мы в этом вселенском просторе! Маленькие муравьи. И каждый из нас капитан – ведет корабль своей души по пути, известному одному Богу. Правильный курс нам указывают маяки – наши Святые. И Святой Серафим Саровский помогает нашим русским душам идти к надежному берегу. Всей России помогает. Россия, за которую молится Преподобный Серафим Саровский, – это и есть наш настоящий Русский остров.
И.Р.
5.08.2012