Март в Амурском заливе

Небо. Оно захватывает все, что вижу из окна на одиннадцатом этаже. Крыши домов, за ними и между ними – море. Светятся корабли. Их почти не видно – только собрание ярких огней. Море застывшее, как нарисованное. Темнеющим вечером оно сливается с небом, и огни кораблей кажутся созвездиями. Море растворяется в небе и становится сплошным горизонтом. Нижний край горизонта темно-серый. Этот край расширяется – оттуда идет приморский вечер. Выше горизонт светлее – он зеленовато-голубой, бирюзовый.
Еще выше – сиренево-фиолетовый. Дальше – розово-красный. А потом – светло-голубой, серый и уже темный. И все цвета мягкие, размытые, в полутонах. Высоко и далеко от созвездия кораблей лучистая желтая звезда. Звезда – игрушка – такая она маленькая и аккуратная, словно с фабрики. Второй вечер свежего бодрого, но уже подтаявшего марта. Март в Амурском заливе, в бухте Золотой Рог и на мысе Эгершельда. Хотя на Эгершельде еще конец февраля – тугой ветер с соленым ледком. У мыса стоят вмерзшие в застывшее море катера и яхты. Вдали на слегка заметенном снегом льду рыбаки. Хоть и ветер, но сейчас можно без рукавиц – март все-таки.

Март над причалом морвокзала. В бухте льда нет – море, волнуемое старыми буксирами и катерами на мыс Чуркина. Военные корабли серого цвета с бортами, покрытыми у самой воды ржавчиной. Штаб ТОФ – тоже какой-то серый, состарившийся как весь некогда гордый Тихоокеанский флот. Гигантский мост над бухтой вот-вот сойдется – совсем небольшой просвет остался. Огромные пилоны выпирают из всего владивостокского пейзажа. Они из другого мира. Старому Владивостоку тяжело принять этот американский хай-тек. Город без улыбки грустит от грубости и самоуверенности этого демонстративного мира. И как умещается многоэтажное нагромождение бездумных новостроек в сопках небольшого полуострова Владивостока? Старого города уже почти и нет. Какие-то фрагменты, которые оживляют детство…

Вспомнилось, как тяжело было в детстве подниматься по улице, по которой иду сейчас. Вверх, вверх, поворот и опять вверх… Наверху две березки, мимо них тропинка с остатками асфальта. Здесь у березок, почти на вершине сопки, небо близко. В сторону горизонта, там, где небо становится ниже – начинается море и вдалеке дымчатые силуэты сопок полуострова Песчаный. За Песчаным уже и Корея рядом. Да там же и Китай подпирает Корейский полуостров и нашу границу без Карацупы. Невидно отсюда Туманган.

Теперь вниз по крутым бетонным лестницам с железными грязно-голубыми перилами. Лестниц много – бежишь, бежишь… и оказываешься почти у дверей дома, в окно которого смотрю сейчас с одиннадцатого этажа на второй мартовский вечер сто шестьдесят второго года Владивостока.

Игорь Романов

Владивосток 2.03.2012