Голова у моей мамы болела постоянно, сколько она себя помнила. Разница была лишь в том, что иногда она болела сильнее, иногда слабее – тогда боль почти не замечалась. Поэтому я и не удивился, когда во время очередного моего приезда домой, еще на пороге дома, сестра встретила меня словами:

– У мамы сильно болит голова, даже подняться к тебе не может.

– Сейчас я ее лечить буду! – с какой-то неизвестно откуда взявшейся уверенностью заявил я.

У меня с собой действительно было особое лекарство.

Незадолго до этого, в июле-августе 2000 года, в Москву привезли главу святого великомученика и целителя Пантелеимона со Святой Горы Афон. Очередь в храм Христа Спасителя была огромной, поскольку святыне в России осталось пребывать несколько дней до возвращения на Афон. Люди стояли по 10–12 часов, в том числе и ночью.

Я приехал к храму после работы, около семи вечера. Нашел хвост очереди где-то на набережной, достал акафист святому великомученику и целителю Пантелеимону, стал читать.

Меня приятно поразили православные люди, стоявшие в очереди чинно, молитвенно, сосредоточившись на своих мыслях. Почти не было разговоров. Правда, одна женщина искренне призналась:

– Я ведь уже третий раз стою…

– А что, дважды не получилось достоять? – сочувственно поинтересовалась соседка.

– Получилось. Да только оба раза я не стояла. Первый раз удалось пройти без очереди, и второй раз знакомые пропустили. А тут во сне приснился мне Пантелеймон-Целитель и говорит: «А ты ведь у меня еще ни разу не была!» Проснулась я, сон как рукой сняло, оделась и сюда. Вот и стою. Как вы думаете, простит меня святой Пантелеймон?!

К святыне нам удалось подойти уже только утром. На выходе из храма всем раздавали в малюсеньком пузырьке маслице, освященное на мощах великомученика и целителя Пантелеимона. Было его совсем чуть-чуть, не более двух-трех миллиметров.

– Ой, а как же его использовать, его же так мало? И поделиться нельзя с другими! ­– удивленно спросил я у раздававшего пузырьки монаха.

– А вы его разбавьте другим маслицем. Лучше всего – от соборования. Дома, наверное, есть.

«Есть», – подумал я.

Дома я подлил в пузырек маслица, а потом разделил его надвое, отлив в другой пузырек половину.

Эту драгоценность я и привез в Щорс.

Оставив чемодан на веранде, я захватил с собой только пузырек с маслицем от главы целителя Пантелеимона и пошел в спальню, где лежала мама.

– Ой, сынок, так голова болит, что белого света не вижу! – пожаловалась вместо приветствия мама.

– Сейчас я вас^[1] вылечу! – уверенно заявил я и подумал: «Не я, конечно, а целитель Пантелеимон…»

Я открыл пузырек. Опустил в маслице чистый конец спички (ничего другого под руку не попалось), прочитал «Отче наш…» и вывел крестик на лбу у мамы.

Последствия вызывают у меня удивление до сих пор, хотя прошло уже почти двадцать лет.

Совершенно неожиданно для мамы, а еще больше для меня, у нее из носа хлынула абсолютно черная кровь! Черная, как смола! Мама приподнялась, а я только успел подставить ладошки, чтобы кровь не залила постель, и крикнуть сестре:

– Принеси скорее какую-нибудь миску!

Сестра принесла миску, помогла сесть маме на край кровати, а черная кровь все лилась и лилась, заполнив собою дно довольно емкой посудины.

И вдруг так же неожиданно, как и началось, кровотечение прекратилось. А на черную жидкую массу сверху упали три ярко-алые капли крови, не смешиваясь с ней.

Мы смотрели на них с изумлением.

Мама повернула головой в одну сторону, другую и улыбнулась:

– Не болит!

Мама повернула головой в одну сторону, другую и улыбнулась: «Не болит!»

Мне показалось, это ее удивило даже больше, чем черная кровь в миске.

– Ой, сынок, ты ж меня вылечил!

– Не я, мама, а святой целитель Пантелеимон! – наконец-то я поцеловал свою маму. – Он специально вам маслице прислал для исцеления. Ведь вы в детстве, как нам сами рассказывали, любили украшать цветами его икону в храме к праздникам! Вот вам и привет из вашего детства.

Удивительным оказалось и то, что голова у мамы больше никогда не болела.

Александр Ужанков

Православие.ру