23 сентября / 6 октября – день памяти святителя Иннокентия (Вениаминова; 1797–1879), великого миссионера, апостола Америки и Сибири, митрополита Московского и Коломенского. Жизненный путь святителя был непрерывным и тяжким трудным подвигом: из своих неполных 82 лет жизни 45 лет он провел в пути, проповедуя слово Божие народам Крайнего Севера нашей страны и Аляски и Алеутских островов. Туда он принес и культуру, и просвещение, и образование. И там он был подлинным выразителем той великой, широкой русской души, которая способна принять всех и всем послужить своим щедрым сердцем.

Предлагаем вниманию читателей отрывок из книги Издательства Сретенского монастыря «Быть полезным Отечеству: Сборник писем» святителя Иннокентия (Вениаминова).

Письма к митрополиту Филарету (Дроздову)

Высокопреосвященнейший Владыко, милостивейший архипастырь и отец!

Путешествие мое по Азии, начавшееся с 31 августа 1846 года (не считая морских плаваний), слава Богу, кончилось благополучно; 5 июля 1847 года я возвратился в Аян, где остаюсь в ожидании отхода судна. Ныне привелось мне проехать лишних две с половиною тысячи верст, частию оттого, что Камчатская епархия, в сравнении с 1843 годом, сделалась обширнее: пределы ее к юго-западу от Охотска касаются китайских границ; частию оттого, что я опасался ехать из Охотска прямо в Аян: ибо время было позднее, а ехать надобно было большею частию по реке Maе; и оттого я ехал обыкновенно Охотскою дорогою, почти до самого Якутска; оставалось только 140 верст. Оттуда поворотили мы на новоустроенную Компанией Аянскую дорогу, которая со временем гораздо будет лучше, чем Охотская. О летней же дороге из Аяна в Якутск и говорить нечего; вместо 30 или 35 дней верховой езды, как это было из Охотска, ныне из Аяна надобно проехать только 250 верст, по расчищенной дороге, не более как в 6 дней и потом сесть в лодку и плыть даже до самого Якутска. Очень желательно, чтобы казна обратила внимание на Аян и Аянскую дорогу и станции с Охотской дороги перенесла на оную.

Пришлось бросить повозку… и ехать на оленях, и на собаках (в одном месте везли на быках)

Из Охотска мы выехали 26 марта и в Аян пpиехали 5 мая. Весенняя распутица заставила меня бросить повозку и ехать на простых дровнях, с зонтом из парусины, и ехать и на лошадях, и на оленях, и на собаках (в одном месте клад везли на быках). Я боялся, что глаза мои сделаются хуже от яркого света солнечного, отражающегося от снега; но — благодарение Господу! — я не пострадал от этого нисколько; a все неприятности и беспокойства, какие приходилось испытать, уже забыты, и я опять готов ехать; и точно, если Господу будет угодно, я не отказываюсь и еще сделать третье путешествие.

По прибытии в Аян открылся случай побывать и в новоотчисленном от Иркутской епархии крае Удском. И я этим случаем воспользовался. 6 июня отправился я со всею свитою моею в байдарке; 17-го прибыли мы в устье реки Уды, а 19-го прибыли в самое Удское, отстоящее от устья в 90 верстах. Здесь Господь помог мне и еще совершить освящение новосозданного храма (это было уже в четвертый раз в нынешнее мое путешествие); 26-го числа выехали из устья реки Уды, в байдарках и лодках, и 5 июля прибыли в Аян.

Неутешительно состояние удских жителей, и духовное, и внешнее. Склонность к пьянству до того сильна в крестьянах и поселенцах, что и прогонные деньги, полученные от меня с особенным увещанием употребить их в пользу свою и своих голодающих семейств, почти все употребили на вино.

Одно утешает меня относительно удских прихожан, что число крестьян и поселенцев не велико и большую часть составляют тунгусы, которые так же добры, как и их собратия, живущие между Гижигою и Охотском.

Свет Евангелия начинает распространяться с нашей стороны и за пределы китайской границы (впрочем, без всякого моего содействия). Удский священник, во время своих поездок по приходу, имеет случай видеться, на урочище Бурукан, с нигидальцами и другими инородцами, живущими в пределах Китайской империи, которые приходят за промыслами и торговлею. При всяком свидании священник беседовал с ними о спасении души, и беседы его, при содействии Божием, не остались без плода: в 1845 году (когда Удская церковь была уже причислена к Камчатской епархии) окрестилось из них 9 человек, в 1846-м — 3 человека. Один из них показал редкое усердие к принятию святого крещения.

В 1845 и половине 1846 года окрещено более тысячи человек. В том числе более ста чукчей

Посильные действия и труды наших миссионеров Господь благословляет видимыми успехами. В 1845 и половине 1846 года окрещено более тысячи человек. В том числе более ста чукчей азиатских (в Анадырске). Самое большое число обращено в Квихпакской миссии (298 душ), и осталось много оглашенных. 199 человек приобретено нушегакским миссионером, который, впрочем, за болезнью переведен в Кадьяк, и место его остается праздным. Кенайский миссионер, от которого еще не получено официальных донесений (иеромонах Николай, взятый мною из Вифании), ревностно подвизается на своем поприще и в первые свои поездки окрестил кенайцев более 200 человек и миропомазал 75. Прибытие в Ситху священника, вместо иеромонаха Мисаила, дало возможность тамошнему священнику Петру Литвинцеву (переведенному из Кадьяка) заняться беседами с колошами; и вследствие сего окрестились нынешнею весною 36 человек, и многие женщины, как пишет священник, неотступно просят о крещении. Церковь, для них устрояемая вне крепости, приходит к окончанию. При этом колоши показывают свое усердие, помогая в доставке леса и прочее. Это меня очень радует, ибо на построение особой для них церкви они долго не соглашались; и потому я не надеялся, чтобы они стали помогать при устроении церкви. Итак, по милости Божией, я надеюсь и еще совершить освящение нового храма вскоре по возвращении моем в Ситху, которое, полагаю, будет около 26 августа. Из Аяна намерены мы отправиться 24 июля.

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть с сыновнею преданностью и любовью Вашего Высокопреосвященства, милостивейшего архипастыря и отца, нижайший послушник

Иннокентий, епископ Камчатский
Аянский порт, июля 22 дня 1847 года

Высокопреосвященнейший Владыко, милостивейший архипастырь и отец!

Паки и многажды слава и благодарение Господу, хранившему и хранящему меня даже доныне во всех многообразных путях, и входах, и исходах моих! Он помог мне совершить и третье мое путешествие по азиатской части вверенной мне епархии благополучно и здорово. Несмотря на разные перемены стихии, времена года и прочее, никто из бывших со мною не потерпел в пути ничего слишком неприятного или вредного, и как я сам^[1], так и бывшие со мною^[2] во все время были совершенно здоровы. 8 августа 1850 года я отправился на реку Камчатку для обозрения находящихся там церквей; сначала верст около 200 ехали на верховых лошадях, а потом плыли на лодках по реке Камчатке. 28 августа возвратился я в Петропавловск, где и проживал безотлучно до 14 ноября. С этого дня началось мое зимнее путешествие; сначала на собаках до коряков, потом на оленях, а там опять на собаках, и наконец на оленях прибыли в Аян. С 18 по 30 января проживал я в Гижиге; с 25 февраля по 8 марта в Охотске и наконец 3 апреля прибыл я в Аян; и тем кончилось мое путешествие по твердой земле. Из Охотска в Аян я ныне ехал путем новым, то есть по реке Мае, сверху вниз, до Нелькана, где кочуют и бродят тунгусы, принадлежащие охотской церкви, следовательно, по местам, принадлежащим Камчатской епархии.

Говоря о входах и исходах моих, я не хочу умолчать об одном случае, весьма для меня утешительном. Отправляясь в последний раз из Петропавловска, я, судя по времени года и другим обстоятельствам, никак не мог думать, что я к 15 декабря (то есть ко дню, в который я, ровно за десять лет, удостоился рукоположения в настоящий сан) могу приехать в дранкинское селение, где отстраивается новая церковь, заложенная в 1849 году во имя святителя Иннокентия, на место ветхой, бывшей во имя того же святителя; и, даже будучи в Тигиле (6 декабря), я не надеялся поспеть к этому дню на Дранку. Но Господь, удивляющий на мне грешном милости Своя, благоволил явить и сию милость: я, сверх всяких расчетов, приехал на Дранку 13-го числа утром, то есть к самому времени, и 15-го числа Господь сподобил меня совершить освящение нового храма во имя моего Ангела. К тому же ко времени освящения приехали и все тоены и старшины всех олюторских селений, которые очень редко бывают в церкви, за отдаленностью, и которые потому никогда не видали архиерейского служения. Это я считаю величайшею, незаслуженною наградою за мое путешествие.

Для встречавшихся мне на пути тунгусов, большею частью в местах пустых… я служил молебны под открытым небом

Путешествие мое кончилось. Но что сказать о нем вообще?.. Много расстояния пройдено (более 6 тысяч верст, не считая морских путей, совершенных и предстоящего, а с ними всего расстояния будет 19 тысяч 700 верст); много употреблено для сего времени (почти десять месяцев), много истрачено денег на прогоны (более трех тысяч рублей серебром) и много причинено трудов и хлопот обывателям, служившим мне в путях моих; но много ли сделано пользы?.. Конечно, не наше дело знать об этом, ибо не наше дело возращать, а наше дело только делать, и я, что мог и сколько мог, делал. Так, например, во всех церквах, мною посещенных, я отправлял Литургии, а в часовнях — молебны или бдения и после оных предлагал поучения; и также ни одного селения, чрез которые я проезжал, не оставил без того, чтобы не напомнить о главной цели существования нашего на земле. И кроме того, не оставлял без молитвенного благословения и поучения и встречавшихся мне на пути тунгусов, большею частью в местах пустых, и которых я, в нынешнюю мою поездку, видел довольно много; я служил для них молебны под открытым небом и прочее.

<…>

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть с сыновнею преданностью и любовью Вашего Высокопреосвященства, милостивейшего архипастыря и отца, нижайший послушник

Иннокентий, архиепископ Камчатский
Аянский порт, мая 21 дня 1851 года

***

Высокопреосвященнейший Владыко, милостивейший архипастырь и отец!

Было совершено освящение воды – и с того самого часа в озере вдруг не стало ни одного насекомого

Посланный мною в 1850 году на Курильские острова иеромонах Сергий ныне возвратился оттуда и донес мне, между прочим, что Всеблагий Господь, во утешение курильцев, а паче во утверждение веры сего малейшего стада Своего (всех курильцев не более 60 душ обоего пола) благоволил явить им видимое знамение силы Креста и благословения Церкви. На том острове, где зимовал иеромонах, нет речки (и нет постоянных жителей), и водою обыкновенно пользуются проезжие из находящегося там озера; а в этом озере столько разных букашек и насекомых, что воду из него нельзя было употреблять иначе, как процеживая сквозь что-нибудь. Так было до 6 января сего 1851 года. В этот день было совершено в нем освящение воды, по чиноположению; и с того самого часа в озере вдруг не стало ни одного насекомого. Так было во все остальное время прожития их на том острове до 21 мая и при вторичном их пребывании на нем, на обратном пути с 8-го острова на Шумшу 2 июля.

Зимовать на том острове иеромонаха и бывших с ним заставили бурные осенние ветры. И так как на этом острове, и особенно зимою, нет ни птицы, ни зверя и ни рыбы около него, то иеромонах с причетником своим, не имея возможности взять с собою с острова Шумшу запаса более 6 пудов муки, последние два месяца принуждены были питаться почти одними кореньями трав. А курильцы всю зиму питались почти одною морскою капустою с небольшим количеством жира. Такой роскошный стол у них зимою нередко бывает. И после того удивительно ли, что они уменьшаются? А помочь им почти нельзя. О курильцах иеромонах отзывается, что они вообще очень усердны к молитве, с охотою и радостию исполняли все, что от них требовалось Церковью. Нравственность их не худа. Охотно и со вниманием слушали они книги, которые им читал иеромонах по вечерам, часто сами просили его о том. За посещение их священником остались очень благодарны.

Поручая себя молитвам Вашего Высокопреосвященства, имею честь быть с сыновнею преданностью и любовью Вашего Высокопреосвященства, милостивейшего архипастыря и отца, нижайший послушник

Иннокентий, архиепископ Камчатский
Аянский порт, ноября 30 дня 1851 года