Ну, вот кончился дождь. Большая чайка с наслаждением парит в предвечернем, еще низком от выплакавшихся облаков, небе. Облака мягкие и светлые и вдали, где-то над океаном, — розовые. Еще срываются капли. Но все эти слезы уже позади. Сопки похожи на облака, а море — на небо. Какого же цвета эта морская вода? Наверное, стального, с бледной зеленью, смешанной с голубым. Три ярких зеленых огня зажглись на палубе большого черно-белого корабля с дымящей трубой. И дым, развеваемый ветром, похож на облака. Уже самый конец апреля. Дорога не обсохнет за ночь и сейчас, и всю ночь в ней, как в реке будут отражаться желтые лучи фар. Машины идут быстрее. Они не такие серые и блеклые, как еще час назад, – кончился дождь. Гул машин на мокром проспекте, шум колес, похожий на плеск. Свежо, как в октябре. Закрыты газетные киоски. Люди на остановке не смотрят в небо — им зябко. На остановке «Некрасовская» — хотя, лучше бы «Тютчевская» — они ждут синий, почти пустой, автобус. Темные ветви мокрых деревьев без листьев, которые скоро распустятся. Но уже не до них, потому что солнце заполыхало в едва сомкнувшихся тучах на горизонте, и растеклась розовая акварель по краю неба, по сопкам и по крышам старых многоэтажек Владивостока. И теперь голубовато-зеленое море с этими синими сопками как волнами растворяются в розовом. Солнце, идеально круглое, цвета ночного костра, ослепило и в минуту стало затухать, прячась за городскими кварталами. Там еще горит апрельское небо. А над сопками, бирюзовым морем и большими светящимися кораблями – сумерки. Засветились окна владивостокских квартир. На остановке — никого. Примолкает шум дороги.
И свежий умытый вечер владивостокской весны на берегу залива Петра Великого.
Игорь Романов
26.04.2012